История жизни "Кирпичи". Часть девятнадцатая.

[Олег]

Кирпич одиннадцатый


Руки в карманах, согбенные плечи, голова опущена так низко, что кажется у Панченко нет шеи. Бог ты мой, да ведь он мои ошибки повторяет! Я почувствовал себя Мохаммедом Али, против которого на ринг выпустили Алину Кабаеву.

- Стажер! Какими ветрами? – воскликнул я.

Костя не ответил. Подошел к нашему столу и хмуро, не глядя на меня, сказал Лиде:

- Лида, мне нужно с тобой поговорить.
- Нам не о чем с тобой разговаривать, - чеканя слова, ответила она.
- Здороваться не учили? – мрачно спросил я у Кости.
- Что ты там вякаешь, олух? – загорелся Панченко. – Сиди, не рыпайся.
- Что?! – взревел я.
- Ты еще и глухой? – с издевкой спросил Панченко.
- Да ты, стажер, вообще охуел? – уже спокойнее поинтересовался я.

Как там Лёха говорил? В спорах и словесных перепалках выигрывает более спокойный. Я спокоен. По крайней мере внешне. Но перепалки не получилось. Вмешалась Лида. Она встала и примиряющее обратилась к нам:

- Ребята, успокойтесь. Костя, что ты хотел сказать?
- Я не буду при нем говорить, - сказал Панченко, кивком показывая на меня.
- Сергей, я выйду на улицу с Костей, мы все обговорим и я вернусь. Хорошо? – спросила она меня.
- Хорошо, - согласился я.

Лида направилась к выходу. Костя, не скрывая ликования, направился за ней. Да, словесную баталию я проиграл, это точно.

Закурил. Медленно потягивая пиво, ожидал возвращения Лиды. И когда прошло минут двадцать, забеспокоился. Расплатился по счету и вышел на улицу.

У входа стояла толпа молодежи: девчонки и парни лет семнадцати. Лиды с Костей среди них не было. Сердце, недовольное происходящим, быстро стучало. В горле пересохло. Я обошел здание, зашел под арку и увидел их.

Так самозабвенно целоваться можно, только зная, что где-то рядом бродит Резвей.

***

Домой ехал с твердым намерением нажраться. По пути зашел в супермаркет около дома, взял бутылку водки, банку маринованных огурцов, упаковку томатного сока и блок сигарет. Я чувствовал, что одной пачки не хватит.

Я не понимаю, что в Косте такого, чего нет во мне? Маленький наглый крысеныш. Вот оно! Ключевое слово «наглый». По здоровому наглый, захотел и взял свое. Я поймал себя на мысли, что не против того, если Леонид, Лидкин любовник, приедет и заберет ее. И при этом его охранники дадут Косте по шее. И покорил себя. Что за мысли? Словно малыш, потерпевший поражение в драке со сверстником и надеющийся на то, что сейчас придет великовозрастный хулиган с соседнего двора и отомстит обидчику.

У меня даже не хватило духу подойти к ним и выяснить отношения! Это же не интеллигентно, блин. А Костя, зная, что Лида не одна, тем более после ее отказов, все равно приехал и добился своего. Здесь и Лёхи не надо, чтобы понять, в чем мои ошибки и как надо было себя вести.

Дома лениво разделся, вымыл руки и поплелся на кухню. Нажираться, так красиво. Водку поставил морозиться в холодильник, нарезал хрустящие огурчики, красиво разложил по тарелке. Рядом поставил графин с соком, пепельницу, сигареты, зажигалку, хрустальную рюмку, фужер для сока.

Потом перенес на кухню музыкальный центр и включил Дельфина. Его слова резали по живому:

«Это больше, чем мое сердце.
Это страшнее прыжка с крыши
Это громче вопля бешенного
Но гораздо тише писка забитой мыши
Это то, что каждый всю жизнь ищет
Находит, теряет, находит вновь
Это то, что в белой фате со злобным оскалом
По белому свету рыщет
Я говорю тебе про любовь.
Она сама по себе невесома
Она легче, чем твои мысли
Но вспомни как душу рвало,
Когда она уходила
Как на глазах твоих слезы висли
Она руками своими нежными
Петлю на шею тебе набросит,
Не оставляя ничего от тебя прежнего,
Сама на цыпочки встать попросит
Ты даже не сможешь ее увидеть
Ты никогда не заглянешь в ее глаза,
А думаешь о том как бы ее не обидеть
Не веря в то, что она действительно зла
Ты можешь с ней расцвести и засохнуть
Она сожрет тебя как цветок тля,
Но все равно лучше уж так сдохнуть,
Чем никого никогда не любя.
С ней хорошо, без нее как-то странно
Мне не хватает ее слез радости
Если она пришла, то тут же уходит плавно
Бросая в лицо какие-то гадости
Я держу свою дверь закрытой
Чтобы стучалась она перед тем, как ко мне войти
Чтобы не оказалась она той, мною давно забытой,
Той, с которой мне не по пути.»


Дослушав песню, вытащил из холодильника водку и сел за стол. Все, народ к разврату готов. Не хватает только женщин и собутыльника. Хотелось выговориться, а выговариваться в пустоту не хотелось.

Начал набирать номер Риты, но остановился, сбросил. Негоже, получив от ворот поворот от одной девчонки, мчаться к другой. Лёху видеть не хотелось. Сосед Вася? Да нет, он вроде пить бросил. Девочка Ксюша, с которой сегодня познакомился? Конечно, нет. И, который там час уже? С ума сойти, пол-третьего ночи! Какая может быть пьянка? Утром вставать в пол-седьмого, бегать, отжиматься и все такое. Нет, спать!

Быстро раскидал продукты в холодильник, почистил зубы и нырнул в кровать.

На удивление, забылся сном быстро и легко.

***

Проснулся так же легко, как и уснул. Вообще, разум словно включил какие-то защитные механизмы, и вся вчерашняя боль и страдание из-за Лиды начисто растворились в боевых планах на жизнь и, в частности, на сегодня.

Немного побаливали мышцы, а потому успехов в подтягивании и отжиманиях не было. Зато в беге я одолел на круг больше, чем вчера.

Далее по плану контрастный душ, завтрак и сборы на работу.

До выхода оставалось еще минут пятнадцать, я вышел на балкон и закурил.

Думаю, когда осилю двадцать подтягиваний и тридцать отжиманий, я могу смело идти в тренажерный зал без страха опозориться. Скорее бы. Жажда жизни охватила меня. Было очень горько за потерянное время. Пять лет убил ни на что! Обрюзг, обзавелся шикарным животом, так недалеко и до зеркальной болезни. Жены нет, девушки нет, детей – тоже нет. С ума сойти, если я прямо сейчас заведу ребенка, то когда он закончит школу, мне будет сорок пять лет! В квартире будто Мамай побывал, обшарпанные обои, затертый скрипучий паркет, заржавевшие краны.

На что я убил пять лет своей жизни?

- Су-ка! – заревел я белугой с балкона.

Испуганное воронье слетело с крыши и каркая, осмеивало мое потерянное время.

Все, баста! Больше ни одной потерянной минуты!